Неточные совпадения
Вдруг он переступил осторожно через порог, бережно притворил за собой дверь, подошел к столу, подождал с минуту, — все это время не спуская с него глаз, — и тихо, без шуму, сел
на стул подле дивана; шляпу поставил сбоку,
на полу, а обеими руками
оперся на трость, опустив
на руки подбородок.
Он попробовал приподняться со стула, но не мог, огромные сапоги его точно вросли в
пол. Вытянув руки
на столе, но не
опираясь ими, он еще раз попробовал встать и тоже не сумел. Тогда, медленно ворочая шеей, похожей
на ствол дерева, воткнутый в измятый воротник серого кафтана, он, осматривая людей, продолжал...
— Я знаю их, — угрожающе заявил рыженький подпоручик Алябьев, постукивая палкой в
пол, беленький крестик блестел
на его рубахе защитного цвета, блестели новенькие погоны, золотые зубы, пряжка ремня, он весь был как бы пронизан блеском разных металлов, и даже голос его звучал металлически. Он встал, тяжело
опираясь на палку, и, приведя в порядок медные, длинные усы, продолжал обвинительно: — Это — рабочие с Выборгской стороны, там все большевики, будь они прокляты!
Итак, я лежал под кустиком в стороне и поглядывал
на мальчиков. Небольшой котельчик висел над одним из огней; в нем варились «картошки». Павлуша наблюдал за ним и, стоя
на коленях, тыкал щепкой в закипавшую воду. Федя лежал,
опершись на локоть и раскинув
полы своего армяка. Ильюша сидел рядом с Костей и все так же напряженно щурился. Костя понурил немного голову и глядел куда-то вдаль. Ваня не шевелился под своей рогожей. Я притворился спящим. Понемногу мальчики опять разговорились.
Мужик глянул
на меня исподлобья. Я внутренне дал себе слово во что бы то ни стало освободить бедняка. Он сидел неподвижно
на лавке. При свете фонаря я мог разглядеть его испитое, морщинистое лицо, нависшие желтые брови, беспокойные глаза, худые члены… Девочка улеглась
на полу у самых его ног и опять заснула. Бирюк сидел возле стола,
опершись головою
на руки. Кузнечик кричал в углу… дождик стучал по крыше и скользил по окнам; мы все молчали.
Потом он вошел в кухню встрепанный, багровый и усталый, за ним — бабушка, отирая
полою кофты слезы со щек; он сел
на скамью,
опершись руками в нее, согнувшись, вздрагивая и кусая серые губы, она опустилась
на колени пред ним, тихонько, но жарко говоря...
После ужина он сбрасывал посуду со стола
на пол, если жена не успевала вовремя убрать ее, ставил перед собой бутылку водки и,
опираясь спиной о стену, глухим голосом, наводившим тоску, выл песню, широко открывая рот и закрыв глаза.
Они стояли к нему боком. В отце он не открыл ничего особенного. Белая блуза, нанковые панталоны и низенькая шляпа с большими
полями, подбитыми зеленым плюшем. Но зато дочь! как грациозно
оперлась она
на руку старика! Ветер по временам отвевал то локон от ее лица, как будто нарочно, чтобы показать Александру прекрасный профиль и белую шею, то приподнимал шелковую мантилью и выказывал стройную талию, то заигрывал с платьем и открывал маленькую ножку. Она задумчиво смотрела
на воду.
Набежало множество тёмных людей без лиц. «Пожар!» — кричали они в один голос, опрокинувшись
на землю, помяв все кусты, цепляясь друг за друга, хватая Кожемякина горячими руками за лицо, за грудь, и помчались куда-то тесной толпою, так быстро, что остановилось сердце. Кожемякин закричал, вырываясь из крепких объятий горбатого Сени, вырвался, упал, ударясь головой, и — очнулся сидя,
опираясь о
пол руками, весь облепленный мухами, мокрый и задыхающийся.
— Я буду стрелять, прочь! — громко сказал он, подвигаясь к Зарубину. Сыщик попятился назад, но его толкнули в спину, он упал
на колени,
опираясь одной рукою в
пол, вытянул другую. Испуганно хлопнул выстрел, другой, зазвенели стёкла,
на секунду все крики точно застыли, а потом твёрдый голос презрительно сказал...
— Ой, не вороши, больно! — как-то приподнимаясь вслед за поднятой рукой, почти простонал тот и,
опираясь на правую, сел
на пол.
Чтоб нам, хоть
опершись на внуков, стариками
Прийти
на тучные их нивы подышать
И, позабыв, что их мы
полили слезами,
Промолвить: «Господи! какая благодать...
Когда зрители уселись и простыни раздвинулись, в раме, обтянутой марлей, взорам предстали три фигуры живой картины, в значении которых не было возможности сомневаться: Любинька стояла с большим, подымающимся с
полу черным крестом и в легком белом платье; близ нее,
опираясь на якорь, Лина в зеленом платье смотрела
на небо, а восьмилетний Петруша в красной рубашке с прелестными крыльями, вероятно, позаимствованными у белого гуся, и с колчаном за плечами целился из лука чуть ли не
на нас.
Изувеченная боярыня решила сама себе помогать: она прежде всего приподняла с
полу свои руки и хотела
на них
опереться, но вывернутые в суставах руки ей не повиновались.
Года через два, в начале сентября, мне снова пришлось быть в этих местах. Я ехал в телеге с одним дернопольским парнем, Николаем. Небо было в тучах,
на полях рыли картошку, заросшие полынью межи тянулись через бурые, голые жнивья.
На Беревской горе мы нагнали высокого, худого и лохматого старика. Он медленно шел по дороге,
опираясь на длинную палку-посох. Заслышав телегу, старик посторонился и обратил к нам худое, продолговатое лицо.
Ростов с фельдшером вошли в коридор. Больничный запах был так силен в этом темном коридоре, что Ростов схватился за нос и должен был остановиться, чтобы собраться с силами и итти дальше. Направо отворилась дверь, и оттуда высунулся
на костылях худой, желтый человек, босой и в одном белье. Он,
опершись о притолку, блестящими, завистливыми глазами поглядывал
на проходящих. Заглянув в дверь, Ростов увидал, что больные и раненые лежали там
на полу,
на соломе и шинелях.